Любовь и антропологическая катастрофа

События в России 90-х годов XX века, тяжелые последствия которых продолжают сказываться и сегодня, невозможно определить через понятие сексуальной революции. Это феномен совершенно иной по своему смыслу, характеру и масштабу. Его следует квалифицировать как невиданную в писаной истории человечества тотальную антропологическую катастрофу. Эта катастрофа была связана с общей ситуацией в стране: без всякого преувеличения можно констатировать, что Россия оказалась на краю гибели, стояла на грани исчезновения с карты мира в качестве сообщества людей, в качестве самостоятельного государства. Для объективности приведу слова не отечественного, а зарубежного автора. Известный итальянский публицист Джульетто Кьеза в 1998 году писал:

«Прощай Россия! Иногда страны, нации, народы исчезают, уходят и не возвращаются. Бывало, что от народа не оставалось и следа, и ученым даже не удается разузнать что-либо из его истории. Но это не наш случай. От России в любом случае останется память, огромная, как ее вклад в развитие человеческой цивилизации, как ее литература, театр и наука, как ее военная мощь и ее нетронутая дикая красота и гениальная авантюрная склонность к утопии, превратившая ее в лабораторию гигантского трагического эксперимента. Только великий народ мог создать все это одновременно... Быть может, еще есть время для мучительных конвульсий, для кровавых и бесполезных судорог. Но новый взлет маловероятен. Спад и распад — которым она сама способствовала своей ленью и глупым подражанием чужим примерам — только начались. За потерей Средней Азии последует утрата Кавказа. А потом россияне распрощаются с Сибирью, их подомнет самый сильный из азиатских тигров. Это произойдет само собой, потому что Россия делает харакири на глазах у всего мира» (1).

«Стая пираний вокруг полутрупа» (по выражению Дж. Кьеза) осуществила тотальное разрушение экономики, сельского хозяйства, силовых органов государства, науки, культуры, образования, медицинского обслуживания. Считать, что так называемые реформы проводились в соответствии с экономической теорией рыночной экономики можно только, если слепо верить поставленным под контроль и купленным средствам массовой информации. Воровство не нуждается в теории. Оно нуждается только в идеологическом прикрытии. Этому и служили все рассуждения того времени о рынке, демократии и т. п. Захватившие власть политические авантюристы организовали в масштабах страны беззастенчивое расхищение бывшей государственной собственности и с бешеной активностью занялись этим. С точки зрения нашей темы, следует обратить внимание на факт крайне негативного значения, а именно: в стране сформировалась беспрецедентная обстановка лжи, фальши и лицемерия.

Цинизм и возведение в норму пороков и извращений, оправдание воровства и мародерства, открытая публичная ложь и лицемерие — такое «кредо» не может быть основой существования общества, как бы оно ни называлось — «капиталистическим», «социалистическим», «глобальным», «либеральным» или как-то иначе. В обстановке 90-х годов были подвергнуты поруганию все фундаментальные ценности человеческого бытия: жизнь и достоинство личности, уважение к старшим и предкам, к истории, честь, дружба, верность данному слову, сотрудничество, солидарность, милосердие, сострадание и др. И конечно, поруганию и осквернению подверглась и любовь.

С учетом сказанного, критика советской системы не может вестись с позиций современного общества (т.е. общества 90-х годов XX — первых десятилетий XXI века), в некоторых отношениях не менее (а порой и более) уродливого, чем советский социализм постсталинского периода.

Думается, что политические и экономические аспекты не являются решающими при оценке того или иного общества. Решающим является нравственный критерий. Духовнонравственная атмосфера советского общества, в частности в период хрущевской оттепели была несравненно чище, возвышеннее и благороднее по сравнению с постперестроечной эпохой, с периодом 90-х годов и первых десятилетий XXI века. В ней явственно обнаруживались такие духовно-нравственные ценности, как товарищество и взаимопомощь, уважение к достоинству личности, патриотизм, возвышенное понимание любви между мужчиной и женщиной, ценности материнства и детства. Критика коммунистического тоталитаризма, конечно же, не может вестись с позиций отрицания духовных ценностей, являющихся стержневыми для человеческого бытия вообще и содержащихся, в том числе, и в марксистско-ленинской теории — хотя бы и в декларативном виде. Напротив, такая критика призвана защитить и отстоять исконные человеческие ценности, без которых немыслимо никакое общество, как бы оно ни называлось, — как немыслимо без них никакое совместное бытие людей.

Поколение, чей детский и юношеский возраст пришелся на 90-е годы, выросло (не по его вине) в значительной мере как растет трава в степи, а не как достойно человека, — выросло в неведении о том, что в жизни есть то, что свято, как в прямом религиозном смысле, так и в переносном, светском. В значительной части оно восприняло убеждение, что мире есть только деньги и удовольствия. Все остальное — не более чем пустой звук. Таким образом, люди вытравили из себя все человеческое, превратившись в неведомые существа, имеющие лишь внешнее подобие человека. Это и есть антропологическая катастрофа — самоубийство человеческого в человеке.

С точки зрения нашей темы, 90-е годы показательны во многих отношениях. И о том, что произошло, надо сказать обязательно, как бы горько и неприятно это ни было. Это тем более важно, что антропологическая катастрофа еще далеко не преодолена, общество пока, в лучшем случае, лишь нащупывает пути выхода из нее.

Так, количество женщин, регулярно занятых проституцией, стало исчисляться миллионами. Да, проституция — «древнейшая профессия». Во все времена в обществе существовало некоторое число проституток, как и определенное число мужчин, пользующихся их услугами. И в советское время эта профессия существовала. Но чтобы армия проституток насчитывала миллионы в пределах одной страны — это уже нечто совершенно особенное. Это бесспорный признак того, что с обществом произошло что-то страшное, что-то трагическое.

Некоторая часть молодых женщин была вынуждена стать на этот путь, потому что иного способа выживания и сохранения жизни своих близких не оставалось: в силу развала производства работу найти во многих районах России и всего бывшего СССР стало невозможно. Уехать в крупные города часто было нельзя в силу нехватки средств или по иным причинам. Десятки тысяч молодых девушек стояли по обочинам автотрасс, предлагая себя за ничтожные суммы, а иногда и просто, чтобы получить пропитание и заодно выпить горячительного.

Однако значительная часть проституток устремилась в город отнюдь не с целью выжить, а чтобы посредством своего ремесла добиться жизненного успеха: разбогатеть, стать моделью, звездой, найти богатого мужа и т. д. Нашлись и ловцы наивных душ — всякого рода фальшивые модельные агентства, курсы, многочисленные школы, обещавшие высокооплачиваемую работу и звездную карьеру. Однако самое трагичное состояло в том, что массовая проституция, т. е. регулярная продажа своего тела, которое есть не что иное, как орган души (см. гл. 5), в массовом порядке перестала считаться делом постыдным, стала нормальной, при том очень массовой профессией. Сегодня эта сфера благопристойно именуется «индустрией сексуальных услуг».

Значительную роль в невиданной распространенности проституции сыграли средства массовой информации того периода. Например, фильм «Интердевочка» внешне представлен как суровое обличение советской действительности. В реальности его героиня была воспринята миллионами простодушных девушек (особенно в провинции) не как обличение, а как пример для подражания, как путь в красивой жизни, в качестве достойного (хотя и «трудного») способа достижения жизненного успеха. Любопытно обратить внимание на то, что его авторы практически буквально следовали советам персонажа, с тонкой иронией сыгранного артистом В. Басовым в фильме «Я шагаю по Москве».

Герой Басова встречает молодого начинающего писателя, принесшего рукопись своего рассказа (артист А. Локтев). В роскошной писательской квартире он изображает из себя маститого, умудренного жизненным опытом литератора. Продолжая двигать ногой, натирая паркетный пол, в рабочей одежде сермяжного вида, с предельно серьезным, в то же время лукавым выражением лица он поучает молодого автора. «Вот ты скажи мне, где в твоем рассказе правда жизни? А... молчишь! Нет у тебя правды жизни! Ну, ты пишешь, что он уехал на далекую стройку, а она поехала за ним, он получил травму, а она его не бросила?! Ха! Разве это, правда жизни!»

Оставив рабочий инструмент у стены комнаты, непонятный персонаж вальяжной походкой направляется к письменному столу. Усевшись в удобное кресло и предложив сесть собеседнику, он, склонившись вперед, чтобы пристально смотреть в глаза молодому человеку, язвительно вопрошает: «Ну признайся, нет у тебя правды жизни, нет? Вот ты напиши, он уехал, а она ему изменила — а?! Слабо? Вот он-н-на, правда жизни! Уехал, а она ему изменила. Только он уехал, а она, р-р-раз, и... изменила. Вот это, правда жизни! А у тебя, что? — Не умеешь, не пиши! Не видел жизни! Тоже мне, «не бросила»! А не хочешь: «уехал — изменила» а?, — вперил он укоризненно-строгий взгляд в растерявшегося юношу. — Вот это, — правда жизни!»

Слегка смутившись при виде вошедшего в квартиру настоящего писателя и покидая писательское кресло, персонаж, занимавшийся натиркой полов, добавляет: «Вот, приходится учить молодежь». Молодой автор, осознав, что принял героя Басова не за того человека, спрашивает: «Так Вы писатель?» — «Я», — отвечает вошедший. — «А это кто?» — «Полотер», — поясняет хозяин квартиры.

В годы, когда фильм «Я шагаю по Москве» только вышел на экраны (начало 60-х), полотерская «правда жизни» героя, сыгранного Басовым, воспринимались не иначе как смешная пародия. Тогда невозможно было предположить, какой «густоты» будет «правда жизни», полившаяся с экранов начиная с конца 80-х. Впрочем, какая правда жизни?! Современные авторы «чернухи» даже не утруждают себя разговорами на эстетические темы. Они делают бизнес, они делают деньги. А для этого все средства хороши.

Секс может стать недостойным человека, животным, точнее — скотским состоянием. Это состояние невправе называться не только любовью, но и человеческими сексуальными отношениями, которые предполагают, как отмечалось, хотя бы некоторый минимум взаимной симпатии и взаимного уважения между партнерами.

Вероятно, кто-то убежден, что при капитализме так и должно быть: надо делать деньги, делать их любыми средствами, не считаясь ни с кем и ни с чем. По Марксу так оно и есть — капитализм есть общество, где «человек человеку волк». Однако крупнейший англо-американский философ и социолог XX века Карл Поппер (1902—1994) совсем иного мнения.

«Важно то, — писал К. Поппер, — что «капитализм» в том смысле, в каком Маркс употреблял этот термин, нигде и никогда не существовал на нашей прекрасной планете Земля — он реален не более чем дантовский Ад. Но если тех, кто серьезно... верил, что Ад можно найти где-то на нашей планете, очень мало, то миллионам марксистов внушили — и они поверили в это, что Марксов капитализм существует... <...> Для марксизма (а еще больше для ленинизма), — продолжает Поппер, — «капитализм» — это прежде всего такая фаза общественного развития, когда рабочие живут в нищете, труд их изнурителен и тягостен, зачастую очень опасен, а заработка едва хватает, чтобы не умереть с голоду. Более того, их положение при «капитализме» безнадежно: до тех пор, пока «капитализм» не свергнут, не уничтожен, не искоренен, ты, рабочий, должен оставить всякую надежду...» <...> Суммируя сказанное, отмечу, что самая важная и, конечно, самая существенная черта этого общества, которое Маркс называл «капитализмом», никогда не существовала. Капитализм в Марксовом понимании представляет собой неудачную теоретическую конструкцию. Это всего лишь химера, умственный мираж» (2).

В одном только Поппер мог, возможно, ошибиться — в том, что нигде доселе. Невиданный «капитализм» может быть наконец реализован. Он на «всех парах» стал осуществляться в России 90-х годов горсткой бессовестных скорохватов. Продолжавшееся в течение всего советского периода усиленное внедрение партийно-государственной идеологией в сознание советских людей марксовой химеры сыграло с Россией и со всеми странами постсоветского пространства злую шутку: современный капитализм стали строить по чертежам марксизма. Но такой «капитализм» нежизнеспособен.

Учитывая слова Поппера, можно подвести итог. Обществу, распавшемуся на атомарные изолированные индивиды, между которыми отсутствуют элементы взаимной симпатии, взаимопонимания и любви, обществу, в котором люди вытравили из себя все человеческое, превратившись в похотливых (конфлюэнтных, по-научному) животных, — не место «на нашей прекрасной планете Земля»: оно обречено на вымирание, добровольно подписав себе смертный приговор.

В XX веке мыслители масштаба К. Поппера были характерным явлением для Европы и для Запада в целом. Можно без труда назвать по меньшей мере несколько десятков имен выдающихся философов, социологов, социальных психологов и др., чей вклад в развитие мировой общественной мысли не оспорим. Их труды пронизаны пафосом уважения к человеку, к его жизни и достоинству. Однако начало XXI века ознаменовалось на Западе выходом на передний план таких авторов, как уже упомянутый Энтони Гидденс. Качество их писаний несопоставимо с качеством работ не только Поппера, но огромного числа западных философов XX века.