Загадка «Мэри Селест»

Эта загадочная история началась с того, что 4 декабря 1872 года в 10 часов утра в 600 милях к западу от Гибралтара с шедшего из Нью-Йорка в Италию американского парусника «Деи Грация» была замечена следовавшая впереди тем же курсом бригантина. Возможно, бригантина и не привлекла бы внимание капитана «Деи Грации» Дэвида Морхауза — мало ли бригантин ходят по Атлантике, — если бы не странное поведение неизвестного судна. Во-первых, несмотря на неплохую погоду, на нем были убраны, кроме кливера и фок-стакселя, все паруса. Во-вторых, бригантина шла зигзагами, рыская из стороны в сторону. Можно было подумать, что она неуправляема.

«Не иначе как перепились, сукины дети! — пробормотал Морхауз, пытаясь разглядеть странное судно в подзорную трубу. — Хотел бы я взглянуть на капитана этой посудины!»

«А что, если там бунт, и никакого капитана уже нет?» — предположил помощник Морхауза Оливер Диво.

«Как бы там ни было, а мы должны догнать их», — не стал вступать в дискуссию капитан.

На «Деи Грации» прибавили парусов, и расстояние между судами стало заметно сокращаться. Когда они сблизились настолько, что на бригантине можно было рассмотреть людей — которых, впрочем, там почему-то не было видно, — на «Деи Грации» подняли сигнал: «Кто вы такие?» Как ни странно, ответного сигнала не последовало. Тогда Морхауз приказал поднять сигнал: «Нуждаетесь ли вы в помощи?» И этот запрос остался безответным.

«Где же люди? — недоумевал Морхауз. — Не попрятались же они все до единого!»

Парусники между тем продолжали сближаться. И вот уже Морхауз, в который раз поднеся к глазу свою подзорную трубу, смог наконец прочитать название бригантины: «Мэри Селест». Это судно было ему знакомо, с его капитаном, Бенджамином Бриггсом, он был в дружеских отношениях. Более того, оба судна, «Деи Грация» и «Мэри Селест», вышли из Нью-Йорка в один и тот же день, 7 ноября, но затем в пути потеряли друг друга из виду.

Обеспокоенный Морхауз приказал лечь в дрейф и послал к «Мэри Селест» шлюпку со своим помощником Диво и двумя матросами. На требование Диво спустить с бригантины трап, никто не отозвался. На счастье, с борта свисал трос. Диво и один из матросов вскарабкались на палубу. У штурвала никто не стоял, мало того, он даже не был закреплен и поэтому вращался, как ему заблагорассудится. Потому-то судно и меняло ежеминутно курс. Не только у штурвала — на всей верхней палубе не было живой души.

«Что за свиное корыто? Где же люди, черт возьми? — недоумевал привыкший к суровой корабельной дисциплине Диво. — Неужели все пьянствуют в столовой?»

Но и в столовой никого не было. Правда, на столе стояли чашки с чаем. Причем, как ни странно, чай был еще теплым. В камбузе также никого не было, хотя плита, как и чай, была теплой. Была теплой и вода в одной из кастрюль, на дне которой лежал недоваренный цыпленок.

«Наверняка эти разгильдяи перепились и дрыхнут на своих койках», — не без злорадства подумал Диво, пнув ногой дверь в полутемный кубрик. К его немалому удивлению, кубрик тоже был пуст. Все в нем оставалось на месте: койки, одеяла, матросские сундучки, развешанные для просушки плащи. Правда, все это лежало далеко не в идеальном порядке. Складывалось впечатление, что очень уж поспешно оставили кубрик его обитатели. В расположенной рядом с кубриком каюте капитана в глаза прежде всего бросилась фисгармония — инструмент, крайне редкий на небольших судах. На полу лежал большой чемодан — крышка его была открыта — с женской и детской одеждой. Рядом валялись игрушки. Похоже, капитан плыл с женой и ребенком. Но зато в каюте не оказалось ни секстанта, ни хронометра, ни навигационных книг и карт. Как вскоре выяснилось, их вообще не было на корабле. Зато в ящике стола лежали деньги и кое-какие драгоценности.

Не на шутку встревоженный Диво решил осмотреть все судно. В трюме было воды приблизительно на полметра, хотя помпы находились в исправном состоянии. Груз — бочки с ворванью и коньячным спиртом — стоял нетронутым. Провиант, хранившийся в кладовых, не был испорчен. Его хватило бы на добрых полтора месяца. Но вот что странно: нижние палубы и кормовые помещения были почему-то мокрыми, а все иллюминаторы кормовой рубки закрыты брезентом и фанерой.

В кладовой Диво нашел-таки одно живое существо — черную кошку, в обязанности которой входило, по всей видимости, стеречь продукты от вездесущих мышей.

Поднявшись наверх, Диво осмотрел верхнюю палубу. Мачты и рангоут были целыми, но почему-то не было видно фока и верхнего фор-марселя, а спущенный грот-стаксель лежал на крыше носовой рубки. Крышка ведущего в трюм люка была сорвана и валялась рядом. Нактоуз был сдвинут с места, а компас разбит. На судне не оказалось ни одной спасательной шлюпки.

Последняя запись в судовом журнале, обнаруженном Диво на ходовом мостике, была сделана в полдень 24 ноября, то есть И дней назад. Из записи следовало, что координаты бригантины в то время были такими: 36°56’ северной широты и 27°20 западной долготы. Не трудно было вычислить, что со времени последней записи в журнале бригантина прошла 500 миль. «Но как тогда объяснить, — терялся в догадках Диво, — что чай и плита в камбузе все еще теплые?» Окончательно сбитый е толку Диво заторопился на «Деи Грацию».

Выслушав своего помощника, Морхауз решил сам осмотреть «Мэри Селест». Убедившись в правдивости рассказа Диво, он сразу смекнул, что на этом деле можно неплохо заработать: согласно морским законам, судно, оставленное всей командой, считается погибшим, точнее, ничейным, и тому, кто найдет его и приведет в ближайший порт, причитается солидная премия. Морхауз отослал на бригантину трех опытных матросов, приказав им следовать за «Деи Грацией». Вечером 12 декабря «Деи Грация» была в порту Гибралтар, а утром следующего дня туда пришла «Мэри Селест».

Явившись к начальнику порта, Мор-хауз рассказал ему обо всем случившемся в океане и в заключение напомнил, что за спасение покинутого судна ему и его команде причитается денежная премия. «Премию вы получите, — ответил начальник порта, — но не раньше, чем закончится расследование этого дела. А пока составьте подробный рапорт».

Расследование возглавил прокурор Гибралтара Солли Флуд. Перво-наперво прокурор связался с Нью-Йорком. Выяснилось, что в день выхода «Мэри Селест» в море на ее борту находилось 12 человек: капитан Бриггс с женой и маленькой дочерью Софи, помощник капитана, боцман, кок и шестеро матросов. Груз — бочки с ворванью и коньячным спиртом — бригантина должна была доставить в Геную, после чего ей надлежало зайти за обратным грузом еще в кое-какие итальянские порты. Сведения были, как видим, более чем скудные и мало чем помогли следствию.

Не многим больше дал Флуду тщательный осмотр судна. Была разве что обнаружена вмятина в подводной части форштевня, да еще кое-где на палубе и на валявшейся в одном из отсеков старой сабле были найдены бурые пятна, похожие на засохшую кровь. Последняя находка дала повод прокурору утверждать, что на судне произо-шел бунт. И даже заявление инспектора

по мореплаванию, что вмятина на форштевне — следствие «работы» шторма, а подозрительные бурые пятна, как показал анализ, — не что иное, как следы ржавчины и пролитого красного вина, не изменили мнения прокурора Флуда. Он стоял на своем: бунт. Согласно предположению Флуда, события на «Мэри Селест» развивались так: кто-то из матросов просверлил в одной из бочек со спиртом отверстие, матросы напились до беспамятства, после чего за угрозу Бриггса сурово покарать виновных убили капитана, его жену и дочь, помощника капитана и боцмана, а их трупы выбросили в море. Когда же отрезвели и поняли, что натворили, оставили судно и ушли в шлюпке. При этом Флуд ссылался на отсутствие на бригантине шлюпок и навигационных приборов, которые, по его мнению, прихватили бежавшие бунтовщики. Версия эта, несмотря на то что она ничем не подтверждалась и ничем не опровергалась, то есть была не более чем версией, была принята как единственно верная. Других-то ведь не было.

Тотчас во все американские и английские порты было разослано предписание о немедленном аресте и допросе людей с «Мэри Селест», если такие где-либо объявятся. Кроме того, почти все крупные газеты, выходившие на английском языке, поместили на видных местах обращения ко всем, кто хоть что-нибудь знает о «Мэри Селест» и ее команде, сообщить властям.

На этом, собственно, после трех месяцев работы и было закончено расследование в деле «Мэри Селест». Морха-уз, который все это время терпеливо ожидал вознаграждения, наконец получил его. 26 марта 1873 года ему было выдано 1700 фунтов стерлингов — пятую часть стоимости спасенной бригантины, которыми он поделился с командой.

Из Нью-Йорка в Гибралтар прибыл хозяин «Мэри Селест» Джеймс Уинчестер. К уже сказанному мистер Уинчестер смог лишь добавить, что стоявшая в капитанской каюте фисгармония принадлежала жене Бриггса — она взяла ее на судно, чтобы не скучать во время продолжительного плавания, а также то, что одна из двух шлюпок была повреждена еще до погрузки в Нью-Йорке, где ее и оставили. Пока-зания Уинчестера были несущественны

и тоже не пролили и капли света на тайну судна.

Прибывший вместе с Уинчестером вновь нанятый капитан «Мэри Селест» Хатчинс набрал новую команду, и бригантина продолжила свой рейс к берегам Италии.

Надо сказать, что Хатчинсу стоило большого труда укомплектовать команду. После описываемых событий «Мэри Селест», как того и следовало ожидать, стала пользоваться дурной славой, и у ее капитанов постоянно возникали трудности с набором команды.

Здесь будет уместным добавить, что конец «Мэри Селест» был не менее загадочным, чем случай с исчезновением ее экипажа. В 1885 году при исключительно хорошей погоде неподалеку от

Гаити бригантина наскочила на рифы и затонула. Крушение это выглядело настолько странным, что капитана «Селесты» Паркера обвинили в умышленном уничтожении судна. А тут еще по странному стечению обстоятельств накануне суда капитан скоропостижно скончался. Поговаривали, что он покончил с собой...

Время шло, на свет появлялись новые сенсации, и о «Мэри Селест» начали постепенно забывать. Казалось бы, на этом можно ставить точку.

Но... проходит 40 лет, и история бригантины оживает вновь.

В 1913 году издатель лондонского журнала «Стренд Мэгэзин», которому не давали покоя большие тиражи, а следовательно, и большие прибыли некоторых его конкурентов, вызвал к себе главного редактора, и между ними состоялся приблизительно такой разговор.

Издатель. Тираж нашего журнала растет слишком медленно. Если дело пойдет и дальше так, то недалек тот день, когда я вылечу в трубу.

Редактор. Мы делаем все возможное, чтобы поднять популярность и тираж журнала.

Издатель. Ценю ваше старание, но его недостаточно. Думается, у нас имеются кое-какие резервы. Мне тут пришла в голову одна мысль... Не оживить ли нам... ну хотя бы, скажем, историю бригантины «Мэри Селест»?

Редактор. А что это нам даст? Тайна-то ведь так и осталась не раскрытой!

Издатель. Именно поэтому я и предлагаю вам эту тему. Если бы тайна «Мэри Селест» была известна, я бы о ней и не вспомнил. А так... Словом, вы люди творческие — вам и карты в руки. Думайте!

В редакции подумали, и уже в следующем номере «Стренд Мэгэзин» появилась краткая история «Мэри Селест», после которой следовало обращение ко всем писателям с просьбой внести свою лепту в дело раскрытия загадки бригантины. Эта лепта должна была быть, разумеется, в виде рассказа.

Писатели, среди которых были такие знаменитости, как Артур Конан Дойл, Герберт Уэллс, Морли, Робертс, Хорнибул, с готовностью откликнулись на предложение редакции. На страницах «Стренд Мэгэзин» из номера в номер стали появляться захватывающие рассказы. Их авторы, втянутые в своеобразное творческое соревнование, старались блеснуть выдумкой и мастерством.

Вслед за этим в редакцию хлынул поток писем читателей. Они предлагали свои варианты разгадки тайны «Мэри Селест». Наиболее интересные также печатались в журнале.

И писатели и читатели предлагали самые неожиданные, порой прямо-таки фантастические объяснения загадки злополучной бригантины. Вот некоторые из них:

...на судно напали мавританские пираты. Увидев приближающуюся «Деи Грацию», они захватили с собой пленников и скрылись на своем быстроходном судне;

...экипаж бригантины отравил лишившийся рассудка кок. Побросав трупы в воду, он прыгнул следом за ними;

...собравшихся у одного из бортов на верхней палубе людей «Мэри Селест» смыла внезапно набежавшая огромная волна. Она же унесла лодку и недостающие паруса;

...в грузовом трюме взорвались пары спирта. Взрывом сорвало крышку люка. Опасаясь, что взрывы могут повториться и, что еще хуже, вызвать пожар, капитан приказал спустить шлюпку и всем покинуть судно. Когда шлюпка отплыла от бригантины на безопасное расстояние, налетел шквал и угнал неуправляемое судно, а шлюпка, спустя какое-то время, перевернулась и все утонули;

...всех людей передавил или увлек в пучину напавший на корабль гигантский спрут;

...судно наткнулось на всплывший вдруг рядом остров, который возник в результате извержения подводного вулкана. Когда не в меру любопытные люди с «Мэри Селест» сошли на остров, тот так же неожиданно погрузился под воду. Люди, естественно, утонули, оставив бригантину на произвол судьбы;

...всех людей «Мэри Селест» забрали прилетавшие на Землю марсиане;

...в трагедии на «Мэри Селест» повинны потусторонние силы в лице черной кошки.

Как и ожидалось, тираж журнала резко возрос, издатель довольно потирал руки. Но радовался он недолго. Вскоре началась первая мировая война и отодвинула интерес к таинственной истории «Мэри Селест» в тень. Но ненадолго. Едва закончилась война, как название ставшей уже забываться бригантины вновь замелькало на страницах газет и журналов.

О «Мэри Селест» писали все, кому не лень. Писали, даже не удосужившись заглянуть в официальные документы или материалы следствия. Писали, черпая «сведения» из рассказов и заметок, печатавшихся ранее в «Стренд Мэгэзин» и других периодических изданиях, чаще бессознательно, а иной раз заведомо перевирая взятые оттуда факты. Чтобы привлечь внимание, каждый старался сгустить и без того сгущенные краски, подать загадку бригантины как можно таинственней и запутанней.

Тогда же нашелся и добрый десяток «членов экипажа» «Мэри Селест», «чудом оставшихся в живых» и теперь готовых, за небольшое вознаграждение, понятно, поведать миру «настоящую правду» о тайне бригантины. Нетрудно догадаться, что все эти люди оказались на поверку мелкими жуликами. Тем не менее в путаницу, образовавшуюся вокруг «Мэри Селест», они внесли и свою лепту.

Но вот в 1925 году мир облетела потрясающая новость: тайны «Мэри Селест» больше не существует, она раскрыта!

«Я многие годы своей жизни посвятил изучению истории этой бригантины, — заявил лондонским репортерам автор сенсационного заявления английский писатель-маринист Лоренс Китинг, — изучал следственные архивы, опрашивал очевидцев, сопоставлял факты. Наконец, в одной из деревень под Ливерпулем мне удалось разыскать 80-летнего Пембертона, бывшего кока «Мэри Селест», единственного, кто остался в живых, свидетеля разыгравшейся на судне драмы. За денежное вознаграждение он согласился поведать всю правду. Его рассказ полностью подтверждается ранее добытыми мною материалами. Сегодня о подробностях я не буду распространяться — о них узнаете из моей книги, которая выходит на днях из печати».

Книга Китинга с интригующим названием «Парусник «Мэри Селест». Окончательное раскрытие самой большой тайны Атлантики», ставшая популярной еще до выхода в свет, раскупалась нарасхват. Пришлось сразу же печатать дополнительный тираж. Из книги читатели узнали «самую что ни на есть достоверную, — как писал в предисловии автор, — историю «Мэри Селест», записанную со слов очевидца». То есть кока Пембертона. Выглядела эта история так.

За день до выхода «Мэри Селест» в море ее команда все еще не была укомплектована. Капитану Бриггсу ничего не оставалось, как воспользоваться услугами вербовщиков. Поскольку желающих плыть в Европу на паруснике не оказалось, то вербовщикам, в свою очередь, пришлось прибегнуть к испытанному веками способу вербовки матросов через кабак. Делалось это так.

Высмотрев среди толпы шатающегося без дела подходящего молодого парня, вербовщик «чисто случайно» знакомился с ним, а познакомившись, приглашал в кабак. Окончательно накачав свою жертву, он подсовывал ему договор о найме. После этого мертвецки пьяного кандидата в матросы приволакивали на судно. Вербовщик получал свою мзду и был таков. Когда же новоиспеченный матрос приходил в себя, судно уже было далеко в море, и бедолаге оставалось ’одно: смириться с участью и выполнять приказания капитана.

Вот так в ночь с... на... ноября на «Мэри Селест» появилось сразу трое матросов. Среди них оказался и некий Карл Венхолт, загулявший в городе погонщик скота из Огайо, детина двухметрового роста и медвежьей силы. О нем речь впереди.

И все же матросов было мало. Не хватало еще по крайней мере троих человек. О нехватке матросов Бриггс пожаловался своему старому приятелю Морхаузу, капитану стоявшей рядом у причала «Деи Грации». Морхауз согласился уступить Бриггсу троих матросов, но с условием, что после самого трудного участка пути суда должны встретиться у Азорских островов, и матросы Морхауза вернутся назад на «Деи Грацию». На том и порешили. Утром следующего дня оба парусника покинули Нью-Йоркский порт.

Протрезвевший на свежем морском воздухе Венхолт не сразу понял, где он и что с ним. А когда понял, то не своим голосом заревел, что если судно сейчас же не повернет к берегу, то он разнесет это грязное корыто в щепки. И тут же приступил к исполнению своей угрозы.

Если бы не помощник капитана Халлок, прозванный за свой несдержанный нрав и недюжинную силу Быком из Балтимора, то вряд ли удалось бы успокоить не на шутку разбушевавшегося погонщика. Венхолт был связан и заперт в якорном отсеке. С этого дня между ним и Халлоком постоянно возникали стычки, переходившие нередко в драки. Как правило, победителем выходил помощник капитана, обучавшийся в свое время приемам бокса.

Масла в огонь подлила заскучавшая после нескольких дней пути в пустынном океане госпожа Бриггс. Не зная, чем заняться, она принялась распевать во весь голос песни и безбожно терзать фисгармонию, мешая всякий раз уснуть после вахты своему соседу через стенку мистеру Халлоку. Понятно, что Халлок с его буйным характером недолго терпел концерты миссис Бриггс. Он ворвался в каюту капитана и в не слишком учтивых тонах потребовал, чтобы его супруга прекратила свои вопли, чем сильно уязвил аристократическое самолюбие госпожи Бриггс. Не прошло и минуты, как Халлок пулей выскочил на палубу с лицом, на котором в разных направлениях пролегли кровоточащие следы острых женских ногтей. Униженный Халлок пригрозил своей обидчице страшной местью. Напившись, он стал искать, на ком бы выместить злость. Для начала ударил подвернувшегося под руку матроса, затем подрался с Венхолтом.

С этого дня все матросы, следуя примеру помощника, начали пить. Бриггс же, будучи человеком нерешительным и безвольным, не сумел сразу навести на судне порядок. Очень скоро «Мэри Селест» превратилась в подобие плавучего кабака.

В воскресенье, 24 ноября, жизнь на судне шла своим обычным чередом: каждый делал что хотел. Неунывающая миссис Бриггс гнусавила в каюте свои песни. Свободные от вахты люди, подзаправившись спиртным, резались на баке в карты. Кто-то спал. Море было спокойным, судно резво бежало вперед.

В 11 часов капитан отметил в судовом журнале координаты бригантины. Эта запись стала, как известно, последней.

Около полудня, откуда ни возьмись, налетел мощный шквал ветра, который едва не опрокинул судно. От неожиданности рулевой Сантос выпустил штурвал, упал и лишь чудом не оказался за бортом. Неуправляемую бригантину резко развернуло, и она чуть было не легла мачтами на воду. «Мэри Селест» спас выскочивший на палубу Халлок. В последний миг он каким-то чудом в несколько прыжков достиг штурвала и выровнял судно.

Но тут новая беда. Почти в тот же миг вместо стихшего минуту назад пения из каюты капитана донесся отчаянный вопль. Кричала придавленная упавшей фисгармонией миссис Бриггс. К ночи она умерла, а на следующий день ее опустили в море.

Бриггс был вне себя от горя. Он обвинял в смерти жены то Халлока, который якобы нарочно плохо укрепил фисгармонию, то не справившегося со штурвалом Сантоса, то... фисгармонию. Судя по всему, у капитана помутился рассудок.

Пьяные матросы вынесли фисгармонии смертный приговор и под общий хохот выбросили за борт. Бриггс слал на головы своих подчиненных проклятья и грозился, что отдаст всех их под суд или, на худой конец, спалит судно со всем собравшимся на нем сбродом. Капитана никто не слушал. На него перестали обращать внимание, о дисциплине не могло быть и речи.

На следующий день «Мэри Селест», на которой уже никто не нес вахту, наткнулась на полузатопленный остов какого-то парусника. Он-то и оставил на корпусе бригантины вмятину. Едва державшиеся на ногах матросы с трудом оттолкнули обломок баграми.

По случаю «успешного окончания работы» был принесен ящик с ромом, и пьянка продолжалась. Кто-то вспомнил о капитане, добавив, что от любого горя лучшим лекарством является ром. Стали звать капитана, но тот не откликался.

«Найдите его немедленно! — приказал Халлок. — Этот безумец и вправду может поджечь судно».

Матросы бросились на поиски Бриггса, заглянули во все закоулки, но капитана нигде не было.

«Не иначе как старик бросился с горя в море», — заключил Халлок. Матросы согласно закивали головами. И только Венхолт был другого мнения. Глядя в упор на Халлока, погонщик заявил: «Капитан не мог сам выброситься за борт. Это вы толкнули его в воду».

И вновь, в который уже раз, между Халлоком и Венхолтом вспыхнула жестокая драка, в которой Халлок изловчился и нанес своему противнику смертельный удар по голове. Мертвого Вен-холта выбросили в море. По этому случаю Халлок принес из кладовой еще полдюжины рому.

В тот же день на горизонте показалась полоска земли. Это был один из островов Азорского архипелага. Халлок обратился к команде с такими словами: «Слушайте меня внимательно, ребята! Сейчас не время предъявлять друг другу счеты и выяснять, кто повинен в смерти троих людей. Могу сказать лишь одно: если мы попадем в руки правосудия, то отвечать за содеянное придется всем. Вы не хуже моего знаете, как поступают с бунтовщиками. Выход один: пока не поздно, бросить судно и бежать на шлюпке. Лично я намерен поступить именно так. Кто со мной?»

Поднялись два матроса: Сантос и Доссел, они сели в шлюпку и направились в сторону острова. Больше никто никогда их не видел.

На «Мэри Селест» остались четыре человека: трое матросов с «Деи Грации» и кок Пембертон, который побоялся плыть в одной компании с Халлоком. На состоявшемся совете было решено в ожидании «Деи Грации» несколько дней покружиться у Азорских островов. Если же «Деи Грация» не появится, придется плыть в Испанию и заявить там властям, что судно попало в шторм, во время которого людей посмывало волной.

С каждым днем томительного ожидания настроение матросов катастрофически падало. Больше всего их угнетали неопределенность и боязнь встречи с полицией. Кое-кто уже сожалел, что не послушался Халлока.

Появление «Деи Грации» настолько всех обрадовало, что вмиг были забыты почти сваренный цыпленок и чай, которые готовил Пембертон. «Мэри Селест» легла в дрейф. Поднявшийся вскоре на ее борт капитан «Деи Грации» Морхауз внимательно выслушал сбивчивый рассказ матросов, подумал и сказал: «Друзья мои! Вы попали в скверную историю, но я постараюсь помочь вам. Ни Бриггсу, ни его жене, ни Венхолту ничем уже, к сожалению, не поможем — о них можно лишь скорбеть. Поэтому будет лучше, если о всем случившемся на «Мэри Селест» вы раз и навсегда забудете. На этом судне вы никогда не были и поэтому, естественно, знать ничего не знаете, что там произошло. Все вы плыли на «Деи Грации», а «Мэри Селест» мы нашли в океане брошенной командой. В таком случае мы получим вознаграждение, из которого и вам кое-что перепадет. А теперь поклянитесь, что будете делать и говорить то, что скажу я».

Прикинув так и этак, матросы решили, что Морхауз говорит дело, и поклялись во всем слушаться его. Дальнейшее известно из рапорта Морхауза начальнику Гибралтарского порта.

Ничего не забыл в своем рапорте капитан «Деи Грации»: ни о состоянии «Мэри Селест», ни об отсутствии шлюпок, ни о вареном цыпленке и теплом чае, даже о черной кошке. «Забыл» о самом существенном: о четырех моряках, снятых им с бригантины. А ведь они о многом могли бы порассказать прокурору.

Рассказ Китинга выглядел стройным, убедительным, правдоподобным. В нем даны исчерпывающие ответы на все казавшиеся ранее неразрешимыми вопросы.

На все ли? Думается, внимательный читатель давно уже обратил внимание на то, что в книге Китинга нет ни слова о дочери капитана Бриггса Софи. Да и с фисгармонией получилась неувязка. Согласно Китингу ее выбросили за борт. На самом же деле она осталась на бригантине, о чем свидетельствовал протокол осмотра судна в Гибралтаре. Не могло же быть на одном небольшом судне сразу два таких громоздких инструмента?

Впрочем, читателей такие «мелочи» не интересовали. Да и кто из них спустя полстолетия мог знать все подробности или помнить о них? То ли дело журналисты! Заподозрив неладное, этот вездесущий и дотошный народ, редко верящий на слово, решил во что бы то ни стало докопаться до истины. Однако все их старания найти если не самого Пембертона, то хотя бы следы его пребывания под Ливерпулем не увенчались успехом. Ни под Ливерпулем, ни в Англии вообще такой человек никогда не жил. Следовательно, кок был просто-напросто выдуман Китингом.

Дальше больше. Из найденного в архиве Нью-Йоркского порта списка команды «Мэри Селест», сделанного в день отплытия бригантины в Италию, то есть 7 ноября 1872 года, явствовало, что не было на этом судне ни Быка из Балтимора Халлока, ни погонщика скота Венхолта, ни кока Пембертона, ни рулевого Сантоса. Экипаж «Мэри Селест» выглядел так: Бенджамин Бриггс — капитан, Андрью Джиллинг — помощник капитана, Альберт Ричардсон. — боцман, Волькурт, Лоренсен, Бой, Мартенс, Готтлеб, Гоудшааль — матросы.

Сомнений больше не было: книга Китинга была талантливой фальсификацией, а его заявление перед журналистами накануне выхода книги в свет — не что иное, как ловкий рекламный трюк. Китинг же сорвал на своей книге хороший куш.

Тайна «Мэри Селест» так и осталась неразгаданной. И по сей день она продолжает будоражить воображение всех, кто ею интересуется.